Если быть точным, само слово «кровосток» не имеет права на существование, обретаясь исключительно в простонародной речевой традиции. Та самая пресловутая продольная канавка на теле клинка (меча, ножа — не важно) правильно именуется долом и служит несколько иным, отличным от гематологии, целям.
Тем не менее время от времени приходится сталкиваться с этим странным термином, звучащим в устах не только дилетантов, но, как ни странно, даже авторов солидных работ о ножах, то есть — профессионалов, или, во всяком случае, заявляющих о себе в подобном качестве. Например, Дитмар Поль, подаривший миру неплохую книгу «Современные боевые ножи». Материал производит впечатление достоверного, и мы не станем здесь рецензировать его в целом, однако следущий отрывок, посвященный злокозненным кровостокам, вызывает, мягко говоря, недоумение. Откровенно говоря, это какой -то бред:
«Следующей отличительной чертой многих боевых ножей является желобок для стока крови, представляющий собой выточенную канавку (одну или две), проходящую параллельно оси клинка. Таким желобком снабжались боевые кинжалы со времен средневековья и вплоть до наших дней. Смысл и цель этого желобка заключаются в том, чтобы усилить кровотечение в том случае, когда нож остается в теле противника. Поскольку клинок после проникновения ножа в туловище прилегает плотно к краям раны, крови наружу вытекает сравнительно немного, но если нож имеет желобок для стока крови, та будет постоянно стекать по нему наружу. Очень нагляден в этом случае пример, приближенный к практике. Если воткнуть обычный нож в закрытый пакет с молоком и оставить так, жидкости выльется немного. Если это же самое проделать ножом, имеющим продольный желобок, то молоко вскоре вытечет.»
Вот так! Остается разрешить пару вопросов: за какой тако й надобностью оставлять нож или кинжал в теле врага? Если он один, его добивают или оказывают первую помощь, если их много — оружие пригодится в бою, и немедленно. Или уважаемый Дитмар предлагает сидеть над поверженным агрессором, наслаждаясь зрелищем исте кания крови через «канавки»? И потом: читатели с медицинским образованием со студенческой скамьи знают (а остальные пусть поверят на слово, тем более что один из авторов как раз врач) — внутренние кровотечения опаснее внешних, потому-то так смертоносны все разновидности стилетов и игольчатых моделей штыков.
Существует более правдоподобная версия, гласящая, что клинок с долами (канавками) не «засасывает» в ране, и его сравнительно легко выдернуть из пробитого тела. Очень может быть, лично мы не пробовали. Но истина, скорее всего, даже не в этом.
Изначально идея прорезания долов зародилась применительно к длинному боевому оружию, то есть к мечам, с единственной и чисто практической целью: сделать клинок легче и жестче при тех же размерах. Ни тяжелый, как лом, ни гибкий, как лента, клинок никому не нужен. В боевом отношении такое оружие если не полный ноль, то нечто, весьма к тому близкое. Настоящий, практичный меч не должен превышать по весу двух килограммов, иначе он перестает быть удобным и скоростным. Исключения, рожденные на потребу отдельным богатырям, не в счет. Всякий, кому доводилось видеть или держать в руках музейные подлинники, может подтвердить их непохожесть на знакомый всем кинореквизит, наполняющий звоном экраны мира. Так, мне довелось реставрировать реальный боевой клинок японского тати (без дол), весь иззубренный и явно рассчитанный на рубку доспехов, о чем говорили мощное острие и небольшая величина «схода» толщины от рукоятки вперед. Так вот, весил этот, более чем страшный, предмет ровно 900 г.
Но длинный, широкий клинок невозможно облегчить иначе, как прорезав в его толще глубокие протяженные долы. И это не самое главное: изменяя поперечное сечение клинка, долы (особенно, если их несколько), придают ему дополнительную жесткость, лишая возможности совершать вредоносные упругие колебания в момент удара (впрочем, для ножей и кинжалов это неактуально). О пользе жесткости в случае колющих движений и говорить излишне, ответ очевиден — вряд ли кто-либо захочет, чтобы его оружие прогнулось изящной дугой , вместо того чтобы пробить неприятеля насквозь.
И, наконец, наличие долов имеет большое значение с эстетической точки зрения. Умелым чередованием ширины и глубины, длины и формы профиля канавок, их сочетаниями и переходами хорошие мастера добивались замечательных результатов, а клинки приобретали некое персональное «лицо». Когда мы говорим о признанных, исторически сложившихся «семействах» или типах холодного оружия — донских и кавказских шашках, венецианских чинкведеа или турецких клычах, кинжалах «кама» или индийских ножах, — в числе «породных» признаков, ставящих клинок на то или иное место, не последнюю роль играет геометрический рисунок дол, характерный только для данной традиции. Дагестанские кинжалы отличаются от, скажем, грузинских не только длиной и формой рукоятки, но также количеством и формой дол, что является важным признаком для правильной оценки предмета, его принадлежности к той или иной эпохе, месту, мастеру.
Но вернемся к терминологии. Откуда взялось само это понятие — «кровосток»? Приходилось встречать толкование происхождения зловещего термина в том духе, что якобы западноевропейские аристократы во время оленьих и кабаньих забав имели привычку втыкать охотничий кортик в шею несчастному животному и ждать, пока вся его кровь не вытечет по глубокому долу вон, оставив бездыханное тело поварам (не отсюда ли фантазии хищного герра Поля?). Вполне возможно, что подобные эпизоды могли иметь место, но конкретных исторических записей на этот счет не встречается, а потому столь специфическая роль долов остается под большим вопросом. Во всяком случае, у нас нет никаких оснований и впредь именовать чисто конструктивный, прочностный элемент клинка ужасным словом «кровосток».
Благополучно переселившись с мечей и палашей на кинжалы, а затем и на короткие ножи, долы не принесли последним ничего, кроме дополнительной эстетики, поскольку ни в легкости, ни в особенной жесткости ножи отнюдь не нуждаются, изначально обладая всем этим за малостью размеров. В этой связи непонятно то подозрительное и неприязненное отношение, что питают к злосчастным канавкам представители правоохранительных органов. Да, внешний вид такого ножика не совсем мирный, а на деле? И заколоть, и располосовать человека на ленты простой гладкой финкой можно с абсолютно тем же успехом, что и железкой самого криминального вида, украшенной такими страшными, такими преступными долами. С точки зрения предосудительности, наличие поперечной планки перед рукояткой является куда более практичным фактором, спасающим злодейскую руку от соскальзывания в момент нанесения рокового удара. Долы в этом смысле не прибавляют и не убавляют ничего！ Их наличие у крупного ножа типа пресловутых «выживальников» оправдывается только тем, что слишком толстый клинок грозит стать чересчур тяжелым, и совсем не вредно отнять у него граммов пятьдесят, прибавив заодно жесткости.
Китайцы почти не применяли на своем знаменитом клинковом оружии каких бы то ни было долов. Легендарные персидские сабли также имели простой гладкий клиновидный профиль. Традиционные японские клинки достаточно редко украшались долами, и делалось это по спецзаказу клиента или по воле мастера, считавшего, что лишь подобным образом будет достигнут хороший баланс. Но вряд ли найдется в мире оружие, производящее столь зловещее впечатление, как японское.
И последнее. Современные мастера режут долы исключительно при помощи узких абразивных кругов, изобретая для этого хитроумные системы ограничителей и направляющих, упоров и шаблонов. Но все это не отменяет необходимости иметь твердую руку, острый глаз и своеобразную интуицию, чувство металла, без которого так легко перегреть, прожечь или скособочить почти готовое изделие, после чего останется лишь рвать на себе волосы или делать харакири загубленным шедевром. А главное — в итоге профиль и общий рисунок канавки, особенно ее начало и завершение, мало соответствуют историческим аналогам, порождая нечто, весьма похожее на настоящее, но в чем -то неощутимо «не такое».
Между тем нехитрую эту операцию оружейники по всему свету, от Амузги до Сугая, от Генуи до Толедо, имели об ыкновение поручать ученикам как черновую и абсолютно банальную, недостойную сил и времени маэстро. Дело в том, что традиционно долы любой формы, глубины и длины резались исключительно вручную посредством примитивного приспособления вроде шабера, скребка ил и двуручного струга. В Японии для этих целей использовались обломки старых или бракованных клинков, заточенных соответствующим образом и вставленных в оправку. Даже для выстругивания сложной системы из нескольких дол различной формы требовалось не более од ного дня работы, — правда, кропотливой, тяжелой и однообразной. Поскольку никакого особого мастерства, помимо упорства и терпения, не вкладывалось, то и поручалось сие верным ученикам. Разумеется, при таком неторопливом процессе автоматически исключались непоправимые ошибки и огрехи, приводящие в отчаяние рыцарей электромоторов. Но не стоит винить последних в нежелании следовать овеянным веками технологиям: сегодня, к сожалению, почти утеряно мастерство закалки готовых длинных клинков таким образом, чтобы избежать поводок и кривизны (короткие полосы ножей и кинжалов страдают во время закалки куда меньше). Поэтому наши масамунэ вынуждены калить необработанную заготовку с тем, чтобы тем или иным способом выправить ее, не опасаясь повредить поверхность, а уж за тем обдирать, профилировать и шлифовать. Понятно, что закаленную сталь невозможно строгать вручную, и на помощь приходят электричество и корунд со всеми их плюсами и минусами.
