В старые-старые времена, когда слово «честь» еще не успело превратиться в абстрактную категорию и мужская половина населения разрешала проблемы не посредством судебного крючкотворства или ночных прицелов с лазерной подсветкой, а полагаясь исключительно на холодную сталь да собственное проворство, иностранное слово «гарда» означало в точности это самое, то есть защиту, конкретно — защиту собственной руки от острого клинка противника. При этом в расчет принимали даже не столько случайные соскальзывания и удары, сколько ряд специфических техник, в которых оружие нападающей стороны сознательно «бралось на гарду». Последняя, разумеется, должна была с абсолютной гарантией обеспечивать подобные шутки, не вминаясь и тем более не разрушаясь.
Начав свой жизненный путь обыкновенной крестовиной, где -то к веку гарда успела развиться в замысловатую и продуманную конструкцию, прикрывавшую пальцы от любого типа ударов, а заодно позволявшую бить ею противника в зубы, точно кастетом. И, по правде сказать, галантные гранды и шевалье успешно гвоздили неприятеля в сахарные уста узорчатым железом, чтобы затем уже благородно пронзить его черное сердце. Если бы наше повествование захватывало весь спектр холодного оружия, можно было бы с легкостью продемонстрировать изрядное число замечательных образцов. Однако темой разговора служат лишь ножи и кинжалы, поэтому здесь следует оговориться особо.
Дело в том, что, в отличие от рубки на мечах или фехтован ия на шпагах и рапирах, наши суровые предки, редко расстававшиеся с длинными предметами вооружения, почти никогда не клацали кинжалом о кинжал, а о ножах и вовсе речь не шла. Ножами они резали жареных кабанов, иногда — блудливых жен, но против недруга выступали сугубо с чем-либо внушительным в одной руке и кинжалом — в другой. Этот эффектный и эффективный стиль боя окончательно оформился к упомянутому вполне кровавому XVI веку, и тогда же появился французский термин «леворучник», попросту — оружие для левой руки, именуемое также «дага». В редких случаях это мог быть легкий и хищный стилет, но вообще-то классикой считается тяжелый, длинный (до 40 см) обоюдоострый кинжал с мощной развитой гардой. И, право, от ее крепости и величины порой напрямую зависело здор овье и сама жизнь пылких сынов Испании, Португалии и Франции, так как именно в южных краях искусство «двурукого» боя расцвело наиболее пышно. Это не означает, что немцы или поляки презирали действенные техники — как раз кинжалы германской работы ценились ч резвычайно высоко.
Итак, к XVII столетию четко оформились две стилевые линии монтировки даги. В первом, наиболее простом, варианте обыкновенная крестовина была усилена прочным боковым кольцом, что мы и видим на примере типичнейшего представителя славного семейства —Германия, век (реконструкция).
Типичность означает лишь то, что на протяжении едва ли не двух столетий большинство кинжалов комплектовались именно такими гардами. В упрощенном виде боковое кольцо могло отсутствовать, но на внешнем облике оружия это отражалось мало. Подобная популярность прямо вытекала из совершенной целесообразности всей конструкции, которая одновременно обеспечивала как защиту, так и удобство ношения на боку, у пояса, в том числе ношения скрытного.
Показанный ниже кинжал демонстрирует как бы сдвинутую гармонию — защищает и вовсе идеально, но уж громоздок…Именно поэтому мы редко встречаем сохранившиеся экземпляры такого рода (иногда клинок мог быть односторонним, ножевым, но все равно прямым), хотя этот стиль весьма жаловали в Испании и вообще на юге. Соответственно, иллюстрацией послужит испанская дага того же XVII века.
Кроме великолепной узорчатой гарды, мы можем видеть целую систему ловушек, подстерегавших клинок противника, самой коварной из которых является «вилка» из двух пружинных «усов», устремленных вперед. Направляемый твердой и опытной рукою, такой кинжа л мог намертво прихватить враждебный металл, пускай и на долю секунды — для отпетого бретера этого вполне хватало, чтобы пронзить врага дважды, а то и трижды.
В целом подобный стиль использовался почти исключительно при выделке дорогого, буквально штучного , оружия, наподобие изображенного, тогда как первый вариант рассчитан на массовый выпуск.
На этом разговор о традиции использования гард по их прямому назначению можно было бы и закончить, так как европейская история более не дает нам примеров такого рода. Но не стоит забывать о Востоке. Бессмысленно пускаться в длительное путешествие по бесконечным его лабиринтам, поскольку два максимально типичных примера отлично продемонстрируют нам, каким образом решался вопрос защиты рук. Разумеется, на первом месте окажется снова Япония. Как и мечи, боевые ножи (танто) монтировались с использованием маленьких цуб (то есть гард), отличавшихся от своих старших сестер только размерами.
Никогда японцы не защищали кисть чем -либо вроде европейских дужек или чашек. Для традиции танто-дзюцу и кэн-дзюцу вообще неприемлем принцип подставки оружия под удар, обычный в европейском фехтовании. Если еще учесть, что техникой владения японским оружием не предусматривается сколько -нибудь длительный обмен атаками и контратаками, а конфликт разрешается чуть ли не первым и единственным ударом, становится понятна бессмысленность закрытых гард. Маленького стального или бронзового диска цубы оказывалось вполне достаточно.
Как видите, диски цубы едва выступают за габарит рукоятки. Поэтому, строго говоря, мы не совсем вправе рассматривать данный пример наряду с предыдущими, но дело в то м, что цуба не являлась просто одной из деталей монтировки. Ее уникальность в особенном статусе: и четыреста лет назад, и в наши дни маленькая железка представляет собой индивидуальное, самодостаточное произведение искусства, даже если и не несет на своей поверхности резьбы или насечки. Талант японцев находить прекрасное в обыденном проявляется в том числе в умении любоваться неподражаемой примитивностью кованой стали или нарочито грубого бронзового литья. Тем не менее подавляющее большинство цуб подвергало сь изысканной обработке. Существовали и существуют множество школ и течений в деле декора незамысловатой защитной детали. Подобного подхода мы не встречаем больше нигде в мире.
Наконец, последним примером носителя действительно боевой гарды станет индийский кинжал «бичва» XVIII века.
Вероятно, вы заметили, что гардами оснащались почти исключительно кинжалы, — то есть оружие, так или иначе предназначавшееся для боя с себе подобным. В то же время ножи, шествовавшие через тернии истории наравне с ними, могли успешно резать и колоть, но хозяйских рук никогда не защищали. Даже упоминавшаяся шашка (любых разновидностей) в полной мере оправдывает дословный перевод своего названия «бол ьшой нож», так как никогда не имела сабельной дужки или крестовины. Появившиеся на рубеже XIX-XX веков гибриды не в счет.
Да, суровые охотничьи и тому подобные крупные ножи имеют развитые перекладины, исполненные самым разным способом, но цели и задачи у них совершенно иные: они защищают руку, но не от оружия противника, а от соскальзывания при сильных колющих ударах. Попробуйте пырнуть в бок кабана ростом в холке полтора метра — и вы все поймете. Боевые ножи и кинжалы также всегда снабжены крестовиной, и с той же целью.
Органы правопорядка абсолютно справедливо на дух не переносят злополучную деталь, а незадачливых владельцев ввергают в темницу — эта простая штуковина позволяет даже слабосильному, неумелому или пьяному до изумления фигуранту проткнуть челов ека прямо через дубленку, вогнав клинок на всю длину, причем ни мокрая ладонь, ни замерзшие пальцы не помешают, так как криминальные «усики» обеспечат должный упор. Взгляните на такой вот складной ножичек:
Попадись его владелец в лапы служителей закона, и ему нечем будет крыть справедливые обвинения в темных умыслах, поскольку наличие упомянутых упоров даже без фиксатора клинка превращает данный предмет из приспособления для н арезания закуски и задумчивого строгания палочек в специализированное оружие для нанесения колющих — то есть наиболее смертоносных — ударов. Отговоркам о том, что вы как раз и собирались колоть колбасу, вряд ли поверят. В итоге мы видим перед собой стопроцентно наказуемый нож для сведения счетов в закоулках каменных джунглей, так как в настоящем лесу он будет смешон и жалок.
Вообще же граница, пролегающая между спортивно -охотничьими (туристскими) и боевыми ножами, мягко говоря, условна. К какому, позвольте спросить, типу следует отнести шведскую финку?
Для неизбежных в бивачной жизни хозяйственных дел такой нож не вполне удобен как раз из -за крестовины, поэтому сегодня подавляющее большинство клинков, в том числе сугубо боевых, напрочь утратили верхний выступ, а нижняя половина слегка изменилась, больше «облегая» пальцы.
Небольшая длина клинка и очертания этого немецкого «ножа для спортивного туризма» ни о чем не говорят — точно так же оформляются боевые ножи известной фирмы Randall.
Многомиллионный солдатский строй разнообразных штыков обеспечен солидными крестовинами уже в силу своей обязанности примыкаться к огнестрельному оружию, ибо в большинстве случаев именно крестовина с отверстием фиксирует клинок на стволе. Но не всегда: существует ряд конструкций, в которых такое отсутствует, деградировав до малозаметной полукруглой лунки. Вот два экземпляра, иллюстрирующих оба принципа.
Но на свете существует великое множество ножей, причем принадлежащих к уважаемым азиатской и карело -финской традициям, которые лишены даже намека на выступающий поясок, не говоря уже о крестовинах.
Более того, именно отсутствие крестовины часто является отличительным признаком между финками, родившимися в Финляндии, и их европейской «диаспорой». Вот замечательно удобный и практичный карякский нож. Переднее металлическое кольцо служит для усиления торца рукоятки и вовсе не предохраняет руку от сползания.
сомнительно, что найдется человек, который взялся бы всерьез взялся отрицать великий опыт и знания азиатских народов во всем, что касается режущих предметов. Тысячелетиями меднолицые сыны Востока не расстаются с острой сталью, и до сих пор представителям многих этнических групп легче показаться на людях голым, чем бе з ножа за поясом. Но вот удивительно: массовые, ставшие национальными, ножи из близких, но все же разных стран практически повторяют друг друга, и самой заметной особенностью является как раз отсутствие упоров, хотя представленный ниже иранский кард использовался и для пробивания кольчуг, а типичный нож горцев Северного Кавказа вряд ли рассматривался ими только в качестве хозяйственного.
Правда, задний торец широкого клинка иногда берет на себя функции упора, но это не специальная деталь. Между тем история учит, что вопиющее отсутствие крестовин не помешало вспыльчивым азиатам в течение веков зарезать народу больше, чем все остальное человечество, вместе взятое. Вот и думай теперь.
Добрые ухватки любителей зубодробительных ударов гардой отнюдь не забыты в наши суетные времена. В период Первой мировой войны американцы, насмотревшись на реалии позиционных боев, разработали несколько модификаций так называемых окопных ножей, предназначенных для смертоносной рукопашной в тесноте глубоких траншей. Никакие фантазии голливудских дизайнеров, призванных вооружать своих маньяков страшными штуковинами, не идут в сравнение с обычным серийным стилетом образца 1917 года. Это настоящая машина смерти (был бы расторопен владелец), позволяющая крушить головы, колоть и наносить удары затыльником.
Казалось бы, дальше некуда, — ан нет! Уже через год в войска поступил «образец 1918 года», оснащенный кинжальным клинком, позволяющим не только колоть, но и резать, и бить литой латунной рукоятью (см. раздел «Металлические рукоятки»).
Под занавес обязательно следует упомянуть необычные, фигурные и другие красивые гарды. Абсолютное большинство из них является простыми геометрическими построениями, кренделями и сопряжениями линий, но действительно дорогие образцы со времен Вавилона оснащались литыми и резными перекладинами тонкой скульптурной работы. Чаще всего мы видим разнообразных птиц, распахнувших широкие крылья по обе стороны клинка. Также в почете и другие летучие создания — нетопыри, драконы и разного рода демоны. Очевидно, сама идея крыльев делает их наиболее привлекательными в качестве крестовин. Примеров подобного толка можно привести множество, но достаточно и одного, максимально характерного. Это не драгоценный кинжал Людовика XIV, а табельный кортик офицеров люфтваффе времен нацистской 厂ермании. Да и аксессуары его не из благородной бронзы, а из алюминиевого сплава. Но в остальном сей предмет прекрасно иллюстрирует тему художественных гард.
Неумолимый ход времени благополучно уложил на музейные полки блистательные даги с их ажурными чашкам и, однако мы с успехом пользуемся теми же конструкциями ножей, что обретались в быту задолго до нашей эры. Внимательно присмотревшись к позеленелым реликтам бронзового века, мы легко заметим, что и формы рукояток, и формы крестовин ныне все те же, потому ч то ничего принципиально нового здесь изобрести попросту невозможно — такова сила великой целесообразности, испытанной миллионами и миллионами человеческих рук.